ПОРТРЕТ ВРЕМЕНИ ИМПЕРАТОРА ТРАЯНА
98 — 117 гг. н.э.
Время правления императора Траяна (98—117 гг. н.э.) является переломным моментом в истории Римской империи. С внешней стороны это один из самых блестящих ее периодов, время победоносных войн, наибольшего расширения ее территории, простиравшейся от Британских островов до Персидского залива; время необыкновенного роста богатства Рима, когда в Италию стекались колоссальные средства, награбленные в захватнических войнах; это позволило Траяну и его преемнику Адриану вести большое строительство, создавать не только мощные оборонительные укрепления на границах империи, но и великолепные архитектурные ансамбли в самом Риме и других городах Италии. Но блестящий расцвет империи не имел прочной основы, что и привело к быстрому отказу от многих завоеваний Траяна немедленно после его смерти, к вынужденному переходу от завоевательной к оборонительной политике при его ближайших преемниках. Завоевательные войны, которые вел Траян, были последней активной попыткой спасти Римскую империю от начинающегося внутреннего разложения, попыткой, не принесшей длительных положительных результатов. Действительно, при всем внешнем блеске государства именно в этот период начинается упадок сельского хозяйства Италии — экономической базы империи. Рим и Италия, оставаясь политическими хозяевами государства, постепенно становятся из экономического центра паразитическим придатком провинций, сила которых в этот период, напротив, все более возрастает. Одним из внешних проявлений этой силы было то, что в лице Траяна впервые на императорском престоле появился представитель римской провинциальной знати. И если в провинции еще существовали значительные ресурсы, обусловливающие возможность дальнейшего экономического развития и движения вперед, то в самой Италии эти ресурсы были уже исчерпаны, и никакие искусственные меры, вроде алиментаций (денежных ссуд, выдаваемых мелким землевладельцам государством), введенных Нервой и широко применявшихся Траяном, не могли возродить ее хозяйство. В то же время увеличивается разложение внутри всех слоев римского общества, безудержно растет богатство его верхушки и усиливается пауперизация беднейшей части населения.
[с.48] Естественно, что все эти симптомы упадка не были столь значительны, чтобы затмить внешний блеск империи, сообщаемый ей победоносными войнами. Но они были заметны, и именно в этот период появляются первые признаки неуверенности и тревоги, которые достигнут апогея в следующем столетии. Пока же они проявляются в поисках идеалов, на которые можно было бы опереться в попытках возродить римское общество, привить ему снова утраченные им добродетели. Вполне естественно было обращение в поисках этих идеалов к эпохе Республики, периоду зарождения обширного Римского государства, периоду, представлявшемуся в памяти потомков временем суровых людей, скромных в домашней жизни, доблестных в войнах, посвятивших себя заботам о благе государства. Восхищением простыми нравами предков проникнуты сочинения крупнейшего римского историка начала II века н.э. Тацита. И в сатирах Ювенала, современника Траяна, также отразилось презрение и к римской аристократии, и к плебсу, и к новоявленным богачам, которые «лишь преступленьем себе наживают сады и палаты, яства, и старый прибор серебра, и кубки с козлами» (Ювенал, Сатиры, I, 70). Им он противопоставляет идеализированных героев древних времен. В сатирах Ювенала отразилась и реакция римлян на увлечение культурой Греции, особенно характерное для римской аристократии.
Пусть слой невелик осевших ахейцев,
Но ведь давно уже Оронт сирийский стал Тибра притоком,
Внес свой обычай, язык...»
(Сатиры, III, 60)
В увлечении временем Республики сыграло роль и стремление большого числа римлян противопоставить свои собственные идеалы нарастающему влиянию греческой культуры; это было своего рода протестом против усиливающегося проникновения в различные области римской жизни, в том числе и в искусство, греческих обычаев.
Обращение к традициям римского общества эпохи Республики соответствовало, очевидно, и характеру самого императора Траяна, трезвого и рассудительного политика, сурового и храброго солдата. Не случайно его друг и соратник Плиний Младший в своем «Панегирике», страдающем, конечно, сильными преувеличениями, восхваляет императора Траяна именно за верность старым обычаям, за скромность и простоту его обихода.
Это стремление возродить традиции республиканского времени проявилось наиболее полно и непосредственно в области скульптурного портрета. В других областях искусства, особенно в архитектуре, достижения периода Флавиев продолжают играть значительную роль, в портрете же разрыв с предшествующим стилем был более резок. Пожалуй, ни в один из периодов развития римского портретного искусства, за исключением времени Августа и Адриана, личность императора не оказала такого влияния на формирование скульптурного портрета, как в эпоху Траяна. Но если при Адриане определяющее воздействие оказывали главным [с.49] образом вкусы и склонности императора, то при Траяне такое влияние оказывала сама его личность, несомненно, очень значительная.
Выдвинувшийся из среды провинциальной знати, выходец из испанского города Италики, талантливый полководец, Траян, усыновленный императором Нервой в конце 97 года н.э., стал императором в январе 98 года, в возрасте сорока пяти лет. Это был уже вполне сложившийся государственный деятель, и едва ли не лучшей его характеристикой является тот факт, что, получив известие о смерти своего предшественника, Траян, находившийся в это время на Рейне, где он готовил поход против германцев, не вернулся сразу же в Рим, но продолжал вести военные действия и появился в своей столице лишь в следующем году, после успешного завершения кампании.
Именно таким суровым воином, делившим с солдатами все невзгоды походной жизни, представляют императора скульптурные портреты, относящиеся к первому десятилетию его правления. Они сравнительно немногочисленны и уступают в отношении художественного совершенства более поздним портретам императора. Но вместе с тем именно они дают наилучшее представление о личности портретируемого благодаря непосредственности передачи, еще лишенной парадности и величия позднейших изображений императора19.
Характерным образцом этих ранних портретов, в которых особенно четко проявились реминисценции республиканского стиля, является портрет императора Траяна в собрании Государственного музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина.
Это рельефная голова, изготовленная из вторично использованного обломка статуи задрапированного человека; голова была вставлена в какое-то обрамление, возможно, в мраморный декоративный щит, клипей, служивший украшением храма и общественного здания. Изображен человек средних лет с суровым некрасивым лицом. Хорошо переданы характерные черты императора Траяна, знакомые нам по многочисленным его изображениям на монетах, на рельефах и в круглой скульптуре: низкий выпуклый лоб, на который падают почти прямые пряди волос, широко посаженные большие миндалевидные глаза со слегка прищуренными веками, сильно выступающий вперед нос с треугольной складочкой на переносице, довольно большой рот с тонкими плотно сжатыми губами, обрамленный резкими складками, крепкий подбородок. Эти черты встречаются на всех портретах Траяна. Портрету из московского собрания близки многие другие ранние портреты императора. Все они характеризуются своеобразным, свойственным лишь эпохе Траяна стилем исполнения, сочетающим моделировку лица широкими, мало расчлененными плоскостями с резкой графической манерой передачи деталей. Особенно характерно исполнение волос. На ранних портретах Траяна они охватывают голову плотной шапкой; неглубоко врезанные, четкие линии обозначают отдельные почти прямые пряди, лишь на концах слегка изгибающиеся и расходящиеся в стороны в центре лба или над углом глаза. Такая трактовка волос, несколько напоминающая графически обозначенные волосы на республиканских портретах, но отличающаяся более высоким рельефом, — характерная черта иконографии [с.50] времени Траяна. Стремление подражать строгому и четкому стилю республиканских портретов проявляется и в чрезвычайно резкой графической передаче немногочисленных морщин, прорезающих лицо Траяна, в четком рисунке век, губ. В этих портретах нет непосредственной свежести республиканских голов с их подчас наивным увлечением передачей отдельных деталей. Но неправильно рассматривать произведения времени Траяна как внешнюю и не вполне удачную попытку возродить принципы республиканского портрета. Эпоха Траяна создает свой собственный портретный стиль, стиль несколько холодный, лишенный эмоциональности, но целостный и выразительный.
Около 108 года н.э., судя по изображениям на монетах, появляется новый тип портретов Траяна. Это изменение связано, очевидно, с празднованием десятилетия правления императора. Гросс в своей работе так и называет их — «портреты десятилетия». Если в ранних портретах акцентировался образ солдата, делившего со своими соратниками все трудности походной жизни, то теперь перед нами не простой воин, но победоносный полководец и мудрый государственный деятель. Впервые эти новые черты проявляются в превосходной портретной статуе, находящейся в Копенгагене.
По типу лица и трактовке волос эта скульптура примыкает к ранним портретам, но изображение императора обнаженным, в виде могучего атлета, предвосхищает идею героизации его образа, которая так ясно звучит в портретах второй половины его правления. К портрету Траяна из Копенгагена вполне приложима восторженная характеристика его внешности, данная Плинием в его «Панегирике»: «...А его бодрость, а статная фигура, величественная голова и полное достоинства лицо, и ко всему этому цветущий возраст, без физической слабости, но в то же время не без некоторых ранних признаков старости, дарованных ему богами как бы нарочно для того, чтобы придать больше величия его царственной осанке!»
Идея героизации образа императора ясно выражена в лучших образцах его портретов, созданных в честь десятилетия правления;
это два широко известных бюста в Ватикане, с перевязью и палудаментом — военным плащом, накинутым на левое плечо. К ним близки бюсты в Капитолийском музее в Риме и в Британском музее в Лондоне. На этих портретах император старше, чем на ранних изображениях, лицо его стало строже, суровее, значительнее. Резче подчеркнуты складки на переносице, брови нахмурены, выдавая напряженную работу мысли. Несмотря на отсутствие пластически выполненного зрачка, глаза переданы очень выразительно — ощущается сосредоточенный, внимательный взгляд.
В исполнении деталей лица, глаз, губ, волос сохраняется большая четкость линий, но в то же время появляется элемент пластической лепки формы, начинает исчезать сухость, характеризовавшая портреты раннего времени. Особенно заметно различие в трактовке волос — теперь это не плотная масса, расчлененная скучными графическими линиями, а свободно лежащие чуть волнистые пряди, местами пересекающиеся, расходящиеся в стороны. При сохранении несомненно большого сходства, [с.51] что доказывается сравнением этих портретов с многочисленными изображениями Траяна на монетах, в них ясно чувствуется героизация образа императора, стремление придать ему особую значимость. Если в ранних портретах Траяна ощущаются реминисценции республиканского искусства, то в этих портретах видно обращение к традициям портрета времени Августа. В этот же период появляются и статуи Траяна, изображающие его в позе оратора, обращающегося с речью к войскам, воспроизводящие позу статуи Августа из Прима Порта (например, статуи Траяна из Утики и из Остии). Однако искусству времени Траяна, трезвому и сдержанному, более соответствует другой вариант этой темы, известный еще в I веке н.э., но не получивший тогда распространения. Такова лучшая из дошедших до нас панцирных статуй Траяна в собрании Нью-Карлсбергской глиптотеки в Копенгагене. Несмотря на парадное одеяние, поза Траяна, полная спокойного достоинства, гораздо проще торжественной позы статуи Августа. Голова императора по своему типу близка ватиканскому бюсту. Статуя в Копенгагене дает образ уверенного в себе полководца, безусловно героизированный, но в то же время сохраняющий всю полноту жизненной убедительности. Вероятно, именно таким появлялся Траян перед своими войсками. Этот тип доминирует в бюстах Траяна всей второй половины его правления. Поздним портретам императора свойственна тенденция к усилению пластической передачи форм.
Портреты императора Траяна оказали большое влияние на портреты частных лиц — явление, характерное для римской скульптуры в целом. В частности, широко распространяется мода на прическу в виде длинных, почти прямых прядей волос, низко спускающихся на лоб, характерную для ранних портретов императора. К ним восходят многочисленные бюсты частных лиц времени Траяна.
Хорошим образцом таких портретов является бюст неизвестного в Государственном Эрмитаже, условно называемый «Саллюстий» (по вырезанной в новое время надписи на базе). Характерны графическая трактовка волос, длинные пряди которых плотно прилегают к голове, четко очерченные линии век, губ. Изображен человек не молодой; легкая улыбка, слегка приподнимающая уголки губ, не нарушает общего холодновато-спокойного выражения, присущего этому лицу. Характерен небольшой бюст, задрапированный в тунику и перекинутую через левое плечо тогу. Форма бюста, обрезанного на уровне плеч, стоящего на низкой профилированной базе, типична для портретов начала II века н.э. Она сохраняется в портретах частных лиц до конца правления Траяна,
как мы видим на одном из лучших образцов портретной скульптуры этого времени — бюсте пожилого человека в Неаполе. Длинные волосы, расчлененные на плоские пряди, почти совсем закрывают его лоб, глаза, полузакрытые нависающими веками, смотрят куда-то вдаль, безгубый, плотно сжатый рот выражает сдержанную силу и легкое презрение к окружающим.
Тип поздних портретов Траяна, сложившийся после десятилетия его правления, не оказал существенного воздействия на развитие портретов [с.52] частных лиц. Новая форма большого бюста, охватывающего всю грудь и руки чуть ниже плеч, появляющаяся в поздних портретах императора, широкое распространение получит лишь в следующий, адриановский период.
В неаполитанском бюсте старика нет той идеализации, того классицизма, какие отмечаются в поздних изображениях императора, хотя он датируется около 110 года и является великолепным образцом скульптуры времени Траяна. Такие портреты несколько однообразны в передаче определенного типа сурового, спокойного, сдержанно-холодного человека, но передают они его весьма выразительно.
Большой интерес представляют женские портреты эпохи Траяна, позволяющие особенно четко проследить различие между искусством этого времени и предшествующим, флавиевским, с мягкой моделировкой поверхности, преобладанием скульптурной лепки над графическим рисунком и живописной игрой светотени. Портрет молодой женщины времени раннего Траяна, хранящийся в Берлинских музеях, представляет, по существу,
переходный памятник между флавиевскими и траяновскими портретами. Спокойное, чуть грустное женское лицо трактовано обобщенно: голова увенчана нарядной прической. Такая прическа, состоящая из поднимающегося над лбом высокого кокошника, образованного крутыми завитками волос, появилась еще в флавиевскую эпоху. Прекрасный образец ее дает великолепный женский портрет в Капитолийском музее в Риме (см. стр. 44). Но если в флавиевском портрете скульптору удалось передать пышную массу локонов, кажущуюся живой и подвижной, то в голове Берлинских музеев совсем не чувствуется мягкости, преодолевающей твердость камня. Здесь подчеркнута прочность этого сложного сооружения из плотно уложенных завитков, которые образуют сплошную поверхность, испещренную глубоко просверленными отверстиями. В такой сухой и жесткой интерпретации прическа вполне соответствует обобщенно-холодным, четким чертам лица этой молодой женщины. Юность и красота в меньшей мере привлекают скульпторов эпохи Траяна, чем передача сильных и энергичных лиц пожилых женщин с их пусть некрасивыми, но характерными лицами; аналогичный подход мы видим и в мужских портретах этого времени. В собрании Эрмитажа находится
бюст пожилой женщины с некрасивым лицом, прорезанным складками, идущими от углов носа и рта и с маленькими, широко расставленными глазками. Пышная прическа, несмотря на всю жесткость трактовки, мало подходит к этому исполненному в характерном для траяновских портретов сухом и жестком стиле лицу.
Типичным образцом женского портрета эпохи Траяна является бюст неизвестной римлянки из собрания Государственного музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина20.
Скульптор изобразил женщину средних лет с немного усталым лицом. Невысокий лоб, миндалевидной формы глаза, обрамленные слегка припухшими веками, маленький рот с тонкими, плотно сжатыми губами напоминают портреты сестры Траяна Марцианы, но сходство не настолько велико, чтобы можно было считать эту голову ее портретом. Голова увенчана сложной прической в [с.53] виде небольшой двойной диадемы из кос над лбом и тугого пучка на темени. Графический рисунок заплетенных в косички волос характерен для портретов этого времени. По своему стилю и приемам исполнения портрет типичен для траяновской эпохи.
Те же черты мы видим и в лучших образцах женского портрета времени Траяна, поднимающихся над уровнем рядовых произведений.
Такова портретная статуя пожилой женщины в Национальном музее в Неаполе. Лицо ее очень выразительно, чувствуется незаурядный ум этой, вероятно, много пережившей женщины; кажется, что в уголках губ прячется легкая снисходительная усмешка. Голова увенчана высокой прической из туго заплетенных кос. Фигура, задрапированная в длинную тунику и в наброшенный поверх нее плащ, поражает свободой и изяществом, грациозным жестом правой руки, придерживающей край плаща. Она была скопирована с распространенного греческого типа женской задрапированной статуи IV века до н.э., лучшими образцами которой служат прекрасные статуи из Геркуланума, хранящиеся в дрезденском Альбертинуме. Скульптуры классической эпохи охотно копировались римскими мастерами, использовавшими греческие мотивы для создания портретных статуй. Высокое мастерство изготовившего эту статую римского скульптора позволило ему создать целостное произведение. Жесткий стиль трактовки складок одежды согласуется с сухим графическим исполнением головы. Существует ряд статуй, близких неаполитанской, — например, статуя пожилой римлянки в Каирском музее, где гораздо больше, чем в неаполитанской скульптуре, проявляется диссонанс между портретной головой с некрасивым старым лицом и стройной, изящной фигурой.
Большое влияние на формирование моды, которой следовали знатные римлянки, на сложение типа женского портрета эпохи Траяна оказали портреты представительниц императорской семьи, прежде всего жены Траяна Плотины Домиции. Сохранившиеся до нашего времени ее портреты относятся к последним годам правления Траяна. В них нашли свое отражение те изменения, которые наиболее ярко проявились в поздних портретах самого Траяна.
Императрица изображалась уже не очень молодой женщиной со спокойным и значительным, слегка утомленным лицом, с правильными, но не очень красивыми чертами. Продолговатое лицо увенчано прической в виде собранных над лбом и расходящихся полукруглой диадемой волнистых прядей волос, заплетенных на затылке в несколько тонких косичек. Эта необычная прическа дополняется валиком из мелких локонов в форме полумесяца, обрамляющих лоб, — деталь, часто встречающаяся на женских портретах этого времени. Превосходна голова Плотины, найденная в Остии и хранящаяся в Национальном музее Терм в Риме.
В этом портрете, несомненно идеализированном, воплощен образ идеальной правительницы, нарисованный Плинием в его «Панегирике Траяну» (83): «Твоя же, Цезарь, жена хорошо подходит к твоей славе и служит тебе украшением. Можно ли быть чище и целомудреннее ее? Или более достойной вечности?.. Как бережлива твоя жена в частной жизни, как [с.54] скромна в окружении свиты, как проста в своем обращении...» Патетические восклицания Плиния хорошо рисуют идеалы его времени.
Черты, характерные для портретного искусства времени Траяна, проявляются и в изображениях сестры императора Марцианы. Некоторые из них идеализированы так же, как и портреты Плотины.
Такова колоссальная голова Марцианы в музее Остии. Лишь небольшие складки у губ передают возраст Марцианы, которая была на несколько лет старше своего брата. Идеализация в значительной степени объясняется тем, что портрет этот является ее посмертным изображением. В других же портретах Марцианы, таких, как ее бюст в Национальном музее в Неаполе, сильнее подчеркнуты графичность и жесткость исполнения.
Несколько слов надо сказать о портрете времени Траяна на периферии империи. В Греции были живы богатые традиции искусства предшествующих веков, что не могло не сказаться на претворении стиля траяновского портрета. Из портретов, происходящих с Афинской Агоры, к этому времени относится портрет бритого мужчины, вероятно, жреца. Форма бюста, задрапированного одеждой, трактовка изрезанного глубокими морщинами лица — типично траяновские. Но большая мягкость и пластичная лепка форм, великолепное мастерство обработки мрамора, смягчающие в какой-то степени четкую графичность исполнения, свидетельствуют о сохранении традиций греческого искусства.
Интересна портретная голова, найденная в Керчи в 1961 году. Она изображает немолодого бородатого мужчину и является, очевидно, портретом какого-то знатного боспорца. Наряду с чертами, сближающими его с портретами Траяна и позволяющими с уверенностью датировать его этим временем, такими, как исполнение волос, многие черты, в частности наличие бороды, указывают на то, что это портрет варвара, местного жителя — неримлянина. Обобщенная трактовка бороды сближает керченскую голову с греческими портретами. Моделировка лица, более мягкая и пластичная, чем в римских головах, указывает, что эта голова была сделана, вероятно, греческим мастером, скорее всего в самом Пантикапее, из привозного мрамора.
Портреты времени Траяна, исполненные на окраинах Римской империи, отличаются определенным своеобразием. Однако их слишком мало, чтобы делать окончательные выводы.
|
